16 Июн В славянской культуре высоко ценится расслабленная жизнь и отдых…

В славянской культуре высоко ценится расслабленная жизнь, отдых и работа на которой не особенно напрягаешься, но хорошо зарабатываешь. Хотя многие готовы даже иметь мизерную зарплату ради комфорта ненапряженной деятельности.

На просторах бывшего СССР не возникло такой оценочной категории, как “hard worker” (трудяга, тяжело работающий человек).

Однако дисциплинированность и любовь к труду имеют высокое значение для состояния и развития личности. Именно об этом пишет Чарльз Колсон в своей книге «Счастливая жизнь».

———-
13. Не люби спать, чтобы тебе не обеднеть; держи открытыми глаза твои, и будешь досыта есть хлеб.
(Притчи 20:13)

«Бонхёффер боялся, что бесцельная тюремная жизнь повлияет на его привычки, дисциплинированность и мышление. В течение трех лет заключения в берлинской тюрьме Тегель он следовал строгому режиму, заставляя себя ежедневно подниматься в пять часов утра для молитвы и чтения Библии. Для того чтобы проснуться, Бонхёффер решительно принимал бодрящий холодный душ, а затем организовывал свой день, распределяя время на различные занятия: чтение, написание книг и молитву.

Когда я прибыл в тюрьму, приставленный ко мне социальный работник сказал: «Просто прими этот факт и свыкнись с мыслью, что теперь ты живешь здесь. Не думай о доме». Но книга Бонхёффера убедила меня поступать в точности наоборот. Мне предстояло провести три года в тюрьме, и я не хотел «привыкать» к ней, поэтому, последовав примеру Бонхёффера, максимально загрузил себя работой. Я каждый день трудился над написанием книги, занимался самообразованием, работал в тюремной прачечной, упражнялся в спортзале и помогал другим заключенным. Я редко давал себе отдых, потому что больше всего на свете боялся праздности.

В тюремной прачечной я следил за стиральными машинами, а рядом со мной на сушилке работал бывший председатель правления Американской медицинской ассоциации. В наши обязанности входили стирка, сушка и сортировка одежды по ящикам, которые в конце дня забирали другие заключенные. Самым трудным в этой работе было как раз то, что она была совсем нетрудной. Собственно, стиркой мы занимались только один час из восьми, а все остальное время наблюдали за работой машин; я еще мог занять себя чтением или размышлениями о том, как начну новую жизнь. По иронии, прочитанное в книгах подтвердило важность моего опыта в той прачечной – что любая работа может быть значимой и приносить удовлетворение.

Я видел, как часы безделья высасывают из многих заключенных жизнь. Они разводили вокруг своих коек страшный беспорядок и грязь, игнорировали даже простейшие правила гигиены, наподобие хранения в чистоте зубной щетки и бритвенных принадлежностей. Получая наряд, обычно вместо работы они праздно слонялись, обсуждая свои обиды на предателей, других личных врагов и «систему». Те же, кто не был занят работой, проводили большую часть дня лежа на койке в полуоцепенении, пытаясь сбежать от действительности в пустоту своих мыслей. Они в буквальном смысле просыпали свою жизнь».